«…композитор отринул лукавую пушкинскую иронию, пронизывающую „Руслана и Людмилу“. И сочинил простую волшебную оперу, в которой искрится красивейшая музыка, но полутонов почти нет — добро так добро, зло так зло. Это музыкальное и словесное простодушие Чернякова решительно не устроило. Ну что режиссеру с ним делать? Ведь интеллектуалы засмеют, если поставить историю просто так, как сказку с хеппи-эндом. Нет, широкая публика, любящая оперный „реализм“, конечно, обрадуется, но как режиссеру потом на себя в зеркало без стыда смотреть? И Черняков придумал концепцию „страшной сказки“, о которой еще на пресс-конференции предупреждали: детей до шестнадцати в театр лучше не брать. Хорошая концепция. Интересная. Извилистая.»